Я работаю в издании, которое пишет про мемчики

В процессе работы я совсем не часто, но всё же иногда замечаю среди моих коллег-редакторов некий дискомфорт, вызванный мнениями извне, согласно которым TJ — это развлекательное издание. Мол, кругом только серьёзные журналисты, а мы тут просто про мемчики и фоточки из Инстаграма.

Каждый раз мне хочется собраться вместе с редакцией, чтобы обсудить эту тему, но всё как-то не получается встретиться — хотя бы потому, что мы находимся в разных городах. Поэтому я решил сегодня зафиксировать публично, почему TJ — это моё любимое новостное издание.

Возможно, вы не заметили, но структура и связи современных медиа (сюда же отношу социальные сети) изменились таким образом, что в случае возникновения важной общественно-политической новости она начинает сыпаться на нас из всех, даже самых узких, щелей. Посадили Васильеву, через пять минут ты открываешь любую ленту социальных сетей — 80% сообщений посвящены именно ей. Пишут даже те издания, которые традиционно не причисляют себя к общественно-политическим. А происходит так по той причине, что многие менеджеры интуитивно чувствуют веяния новой эпохи — читатели больше не хотят ходить на десять ресурсов за получением информации. Идеальная схема для потребителей информации заключается в том, чтобы сидеть на площадке, которая в обычные дни пишет в соответствии с их профессиональными интересами, но обязательно сообщит о резонансном событии, даже если оно не вписывается в формат.

В остальное же время, когда инфополе равномерно, каждый выкручивается поиском новостей согласно портрету читателя, который они себе придумали. Я захожу на серьёзные политические издания и читаю заголовки: «Польский боксёр отказался от боя с Дроздом из-за болезни»; «ФСИН отказалась выдать Евгении Васильевой новый матрас»; «В Кремле назвали переговоры Путина и Керри “первыми признаками понимания”»; «Экономика Франции показала самый сильный рост за два года».

Для себя уже очень давно определил, что если буду забивать голову полным объёмом общественно-политической шелухи, то не замечу, как закончится моя жизнь. Причины известны:

1. Если новость важная, то обязательно до меня дойдёт;

2. Многие «сенсации» управляются политтехнологами через контролируемые сливы и заявления, то есть даже прочитав их, я не узнаю правду;

3. Я и без того знаю, что в мире происходит что-то необъяснимо ужасное, поэтому не вижу смысла в очередной раз с утра портить себе настроение чтением заголовков вроде «Президент Гамбии пригрозил перерезать горло всем геям в стране»;

4. Особенно раздражаюсь от игры «Депутаты собираются...» или «Михалков намерен...». Такие заявляние каждый раз ничем не заканчиваются, но изрядно забивают повестку — именно по этой причине попросил коллег перестать транслировать планы депутатов, пока те не примут закон хотя бы в первом чтении.

Новости — это один из видов прокрастинации, при котором пользователю кажется, что он занимается чем-то более важным, чем, например, прожигание времени за видеоиграми.

О большинстве статей на TJ я, как и вы все, узнаю уже после выхода, то есть являюсь самым обычным читателем. Издание для меня — гарант хорошего расположения духа: я лучше потрачу час на обмен смешными картинками с интересными людьми, чем полезу разбираться, что там в очередной раз не поделили между собой Кац и Навальный.

Издание является для меня источником новых идей. Вы задумывались хотя бы раз, каким образом в нашей голове рождаются идеи? Мы мысленно фиксируем задачу, которую нам нужно решить, а затем пытаемся перебирать случайные образы (картинки, героев, животных, что угодно), которые при соединении с этой задачей превращаются в идею. Когда взрыва не случается, начинаем маяться и судорожно листать ленты социальных сетей до того момента, пока он не произойдет.

В эти моменты я очень люблю заходить на TJ, потому что редакция обеспечивает самый широкий диапазон образов и событий со всего мира: Жигулина отправляет меня в путешествие через Инстаграм по самым разным уголкам планеты, Елистратов рассказывает про какой-то фильм, который снимали 12 лет по мере взросления главного героя, Лихачёв вещает о главных новостях из мира гаджетов за минувшую неделю или вообще посчитал необходимым опубликовать фотографию самого старого в мире монарха из Таиланда.

Я ухожу со страниц проекта с хорошим настроением и с чувством того, что я, хоть и не глубоко, но знаю, что волнует людей со всего мира. Я ухожу отсюда с приятным ощущением, что пообщался в комментариях с людьми, которые близки мне по духу и не любят унывать.

TJ — это издание с несформулированной концепцией

Кому вообще, чёрт побери, кроме рекламодателей, нужны какие-то манифесты? Особенно если каждый год аудитория проекта удваивается? На днях из США вернулся наш коллега из ЦП, который побывал в гостях у Mashable и рассказал, как у них там всё устроено. Ради смеха мы посчитали соотношение их количества сотрудников к генерируемым просмотрам страниц и выяснилось, что в среднем на одного редактора TJ приходится в два раза больше просмотров страниц, чем в Mashable (об этом я, кстати, ещё редакции не рассказывал): невольно начинаешь мечтать о том, что мы могли бы сделать с редакцией в сотню человек. Такие подсчёты, как и любые другие оглядки, нужно совершать лишь иногда — для того, чтобы понимать, что ты не оторвался от действительности и находишься в рынке. Но затем продолжать двигаться вперёд согласно своим убеждениям и интуиции.

TJ — это издание экспериментаторов

Каждый из нас где-то внутри себя понимает, что мы делаем, но в манифесты это ощущение уложить сегодня не удаётся. На одной из встреч я предпринял попытку формализовать критерии отбора новостей, но под них попадает лишь часть материалов редакции: «Представьте себе море. Волны на нём — это инфоповоды и события. Точнее — сила реакции интернет-пользователей на них. Мы представляем из себя радар, который установлен на определённой высоте, и как только какая-то волна достигает этой высоты, мы обязаны присмотреться к этому поводу, независимо от того, к какой области жизни он относится. Мы — зеркало жителей этого моря».

Лихачёв, например, любит комментировать свою деятельность так: «Я объясняю людям, что происходит», то есть почему все вдруг неожиданно шумят по тому или иному поводу. И такой подход тоже характеризует лишь часть материалов. Я быстрее распущу отдел разработки и начну продавать органы, чем позволю изданию остановиться на каком-то одном формате и прекратить поиски себя.

Во всех этих разговорах не пойму только одного: кто и почему вдруг решил, что, помимо указанных выше функций, плохо быть ещё и развлекательным проектом? Кто сказал, что гифки — это плохо? И почему этого стоит стесняться? Я вообще прихожу сюда как в паб, чтобы почитать, обсудить, посмеяться — это и есть для меня полноценный пакет информационных услуг.

Больше всего среди людей (мне тоже иногда приходится пересекаться с ними в реальной жизни) я не люблю категорию напыщенных индюков, которые считают, что серьёзность и уныние — это два неразделимых между собой понятия. Они прочитали несколько книг, десяток колонок на «Слоне», купили рубашку, сходили на пару конференций и неожиданно осознали, что теперь во всём разбираются. Я никогда с ними не ругаюсь — при встрече просто улыбаюсь, но в целом стараюсь избегать, потому что эти господа Серьёзные Эксперты скучны, однообразны и на самом деле имеют более узкое представление о мире, чем себе вообразили.

Абсолютно на любой конференции, где очередной Серьёзный Эксперт возьмет в свои руки микрофон и попробует поставить меня в неловкое положение высказыванием о том, что «вы же несерьёзное издание», я даже не стану оправдываться и пытаться делать отсылки к успешным западным проектам вроде BuzzFeed или Mashable. Я просто встану на стул и с гордостью на весь зал произнесу: «Меня зовут Влад Цыплухин, мне 27 лет, я работаю в издании, которое пишет про мемчики. И ни один из вас не сможет предложить мне занятие более интересное и разносторонее, чем то, что есть у меня сегодня».