Я — один из старейших сотрудников «Яндекса» Статьи редакции

Василий Чекалкин, сотрудничающий с компанией с 2000 года, рассказывает, как устроена работа в ней изнутри и почему он эмигрировал из России в Австралию.

23 сентября 2017 года «Яндексу» исполнится 20 лет. Самый востребованный в России IT-бренд известен не только как автор одноимённого поисковика и многих других продуктов, но и как одна из самых дружелюбных компаний — о корпоративной культуре и офисах «Яндекса» принято рассказывать истории, попасть туда на работу мечтают программисты и менеджеры со всей России.

К дню рождения корпорации TJ поговорил с одним из старейших её сотрудников — Василием Чекалкиным, программистом и бывшим руководителем отдела разработки коммуникационных сервисов «Яндекса». С 2006 года он живёт в Австралии.

Я попал в «Яндекс» в феврале 2000 года. Тогда он был очень маленькой компанией. Наверное, 15 человек сидели в полутора комнатах.

В Москву я переехал всего за три месяца до этого. Мой хороший друг Тимур Хайруллин, который потом тоже работал в «Яндексе», вдруг рассказал, что «Яндекс» набирает программистов. Я ему сказал: «Тимур, ты чё курил?» Где я, а где «Яндекс». Он говорит: «А фигли, напиши, вдруг возьмут». Мне было 24 года, я недавно закончил институт, имел за плечами 12 лет опыта программирования. Ну и написал. Что от меня, убудет, что ли?

Ответа долго не было. Через пару месяцев мне позвонили. Звонил, если я правильно помню, Дима Фельман (Дмитрий Фельман, менеджер сервиса narod.ru в первые годы развития. — Прим. TJ). «Яндекс» тогда ещё не был отдельной компанией, а был отделом компании Comptek. Я говорю Диме: «Я вообще не знаю, что такое Comptek, откуда вы меня взяли?». Он отвечает: «Я из "Яндекса"». И я такой: «Ого». Как сейчас помню, это была среда.

Вечером в четверг я приехал на собеседование. Поговорил с Димой, а на следующий день мне позвонили и позвали ещё на одно интервью. Я снова приезжаю, захожу в переговорку, а там меня встречают Аркадий Юрьевич Волож, Лена Колмановская, Илья Сегалович, вся старая гвардия. Мы поговорили с Аркадием примерно пять минут, после чего он говорит: «У тебя в резюме написано, что ты можешь выйти на работу завтра». Я говорю: «Но ведь завтра суббота». Он: «Ничего не знаю. Завтра значит завтра». На следующий день я вышел на работу.

«Яндекс» тогда очень быстро запускал хостинг narod.ru. Надо было много всего сделать, мы работали практически без выходных. Формировался новый отдел портальной разработки, и я там был программистом. Так началась моя карьера в «Яндексе».

Я проработал в московском офисе 6 лет. Портальная разработка понемножечку росла, и в итоге к 2006 году я был руководителем отдела разработки коммуникационных сервисов. Отдел разросся до 20 человек. Мы писали всё, что не поиск и не бэкофис (внутренние инструменты компании. — прим. TJ). Тогда было три больших отдела разработки: отдел поиска, отдел портальных коммуникационных сервисов и отдел бэкофиса — статистика, «баннерокрутилка» и так далее.

Команда была прекрасная. Она до сих пор прекрасная — во всяком случае люди, которых я знаю. Аркадия Юрьевича Воложа всегда звали исключительно Аркаша. Илья Сегалович был великим человеком. Это самая большая потеря для «Яндекса» и всего человечества (сооснователь «Яндекса» Илья Сегалович скончался в 2013 году от рака. — прим. TJ). Илья был светом. Он заходил в комнату, и всё сразу расцветало. Неимоверный человек.

Я потратил примерно полгода на то, чтобы уговорить некоего Григория Бакунова (сейчас — директор по распространению технологий «Яндекса» и специалист в области искусственного интеллекта. — прим. TJ) пойти работать ко мне системным администратором. Мне нужен был человек, который помог бы мне с администрированием серверов. Анатоликс (Анатолий Орлов, руководитель отдела разработки «Яндекса», покинувший компанию в 2015 году. — прим. TJ) — человек, которого я интервьюировал в «Яндекс», в итоге интервьюировал меня, насколько я знаю язык С++. Я прошёл интервью, и он пошёл работать в «Яндекс». Большое достижение, на мой взгляд.

В какой-то момент я начал чуть больше заниматься административной работой, чем мне бы того хотелось. По ряду причин, в основном личных, мы с моей тогдашней женой решили уехать из России. 6 февраля 2006 года был мой последний официальный рабочий день в московском офисе «Яндекса».

Наверное, к моему уходу тогда отнеслись не очень хорошо. Но у меня были веские причины покинуть Россию — Россию, а не «Яндекс». Мы с женой тогда вписались в покупку квартиры в строящемся доме, компания оказалась мошенником. Мы потеряли очень много денег, и это стало решающей точкой в стремлении эмигрировать.

Почему я уехал в Австралию? Так получилось.

Из англоговорящих стран, в которые можно уехать, у нас был выбор из США, Англии, Австралии и Новой Зеландии. В Штаты мне не хотелось совсем, несмотря на то, что там Кремниевая долина, технологии и всё хорошо. Англия не поверила, что мы с женой состоим в браке — не хватало каких-то общих коммунальных счетов, которых у нас не было, потому что мы снимали квартиру в Москве за наличные.

Оставалась Новая Зеландия и Австралия. Чтобы переехать туда, надо было набрать определённое количество баллов. Баллы давали за образование, возраст, опыт работы и так далее. А в 2004 году вышел фильм «Властелин колец», и в Новой Зеландии поднялся проходной балл — количество людей, желающих переехать туда, резко увеличилось. Мы по баллам туда не попали, а попали в Австралию. Я до последнего оттягивал переезд, потому что мне хотелось запустить все проекты в «Яндексе». Но всё-таки пришлось это сделать.

11,5 лет назад я прилетел в Австралию. Это уже давно принятое решение. Иногда я жалею, что мы уехали. Но потом еду на пляж, купаюсь в океане и перестаю жалеть.

Первый год я работал на «Яндекс» удалённо, продолжал писать некоторые проекты, которыми тогда занимался. Но было тяжело совмещать полный рабочий день в австралийской компании и программирование для «Яндекса» по выходным и вечерам. Когда я понял, что устал, то не стал продлевать контракт.

После этого я долго не работал на «Яндекс» официально, хотя продолжал читать, например, рабочую почту. Некоторые проекты, которые я начинал в 2004-2005 годах, были запущены в 2006-2008 годах. Некоторые технологии, которые я разрабатывал в начале нулевых, до сих пор работают в «Яндексе». Например, хранилище под «Яндекс.Почтой» и «Яндекс.Диском» до сих пор то самое, которое написал я. Надеюсь, что с доработками.

Если бы я работал в Facebook пять лет, может, это и помогло бы. Но мне помогли скорее описания проектов в резюме, а не название компании.

Первые пару лет я работал в австралийском исследовательском центре Canon, а потом ушёл в большую телеком-компанию Optus, где сначала работал как простой наёмный программист. Продержался в таком режиме месяцев пять. А потом встал и сказал: «Ребята, так нельзя, проект разваливается, надо переделать это и это». В тот момент в компании один вариант HTML-страницы загружался 8 секунд. Когда я уходил из «Яндекса», у меня был жёсткий критерий: страничка должна собираться со всеми картинками за 300 миллисекунд. А тут 8 секунд.

Моя команда сказала мне: «Хорошо, попробуй». В итоге через 2 недели у меня был рабочий прототип страницы, которая собиралась за 200 миллисекунд. Произошла тихая революция, и вскоре я стал тимлидом команды.

Я зарабатывал много денег, работал на хорошей должности, но меня от этого тошнило. Компания была террариумом. Приходилось участвовать в каких-то внутренних политических игрищах, каждый сотрудник тянул одеяло на себя, никого не волновал общий результат. Но я вытягивал проекты, за которые никто не брался — потому что я русский, я нон-конформист, и мне наплевать на мнение других людей, если оно не влияет на продукт.

А в 2012 году мне вдруг написал Володя Иванов (Владимир Иванов, один из старейших сотрудников «Яндекса» и акционер компании. — прим. TJ). Он спросил: «Вася, тебе не надоела твоя работа»? Я сказал: «Надоела ужасно, больше не хочу». И он позвал меня работать над сетевой частью «Яндекс.Браузера» в качестве разработчика.

Режим «Турбо 2.0» в «Яндекс.Браузере», который запустили пару лет назад — это по большей части моё. Я работал в маленькой команде сетевых инженеров. Примерно год назад я перестал заниматься активной разработкой — сейчас я читаю почту, отвечаю на письма о старых проектах. Я несколько лет сидел дома и работал удалённо. Это довольно тяжело, я устал.

Сейчас я жду, пока Володя Иванов придумает новый большой проект, который он захочет сделать и которым я смогу заниматься фултайм. А пока занимаюсь другими вещами в качестве консультанта.

В «Яндекс.Браузере» я работал в команде, которая была раскидана между Новосибирском, Москвой, Питером, Австралией и Чили. В принципе эта проблема решается: у нас были пятничные Skype-конференции, когда все соединялись и обсуждали работу. Это рабочий вариант, когда у разработчиков типа меня есть свой независимый фронт работ, мало пересекающийся с остальной командой. Но далеко не для всех проектов это подходит. Удалённая работа — не панацея.

У меня был очень смешной рабочий режим. Австралия — ранняя страна. Люди здесь просыпаются в 5-6 утра и заканчивают работать в 14 часов. Я тоже вставал в 6, наливал себе кофе и садился работать. Московские «совы» в это время отходили ко сну, и у меня был примерно час, чтобы пересечься с людьми, которые заканчивали работать. Потом я работал, скажем, до 10 утра. А потом — занимался своими делами, ездил на пляж, делал, что хотел. Затем возвращался домой и в 18 часов садился заниматься вторым куском работы. В это время в Москве просыпались и выходили со мной на связь. 7-8 часов разницы во времени между Сиднеем и Москвой позволяли работать именно так.

Но связь с офисом всё-таки нужна, поэтому сейчас я перестал работать с «Яндексом» в активном режиме. В Австралии у меня есть контракты с компаниями, в которых можно пообщаться с людьми в офисе. Хотя всё-таки я интроверт. Думаю, когда меня окончательно достанет куда-то ездить, я вернусь к активной разработке в «Яндексе». С утра поработал, в обед съездил на пляж, вечером ещё поработал, на ночь выпил бутылочку пива. И всё хорошо.

Я живу в месте под названием Скофилдс — если сравнивать с Москвой, то это такие Мытищи. Примерно 40 километров вглубь от побережья в Сиднее. Из окна у меня видно Голубые горы. По австралийским меркам далековато от центра, но зато у нас есть свой участок и двухэтажный дом.

Про «Яндекс» здесь практически никто не знает. Австралия с точки зрения технологий отстаёт от мира на 5-6 лет. Больших технологических прорывов здесь почти не происходит, крупные компании можно пересчитать по пальцам одной руки.

Российские новости ко мне поступают в основном из Фейсбука, лента в котором на три четверти состоит из русских. Слежу за тем, что происходит в России, но самую малость — я давно гражданин Австралии с синим паспортом. Меня всё это не очень касается. Российскими интернет-сервисами я почти не пользуюсь. У меня была замечательная футболка Яндекса, одна из первых, с надписью «Я не репрезентативен». Так вот я для русских сервисов не репрезентативен, как и они для меня. Курс доллара по отношению к рублю меня тоже не волнует. Я плохо представляю даже соотношение австралийского и американского курсов доллара. Здесь это так же важно, как сила ветра на Марсе.

Интернет в Австралии очень медленный и печальный. Основная причина этого — скорость света. Расстояние от Австралии до Калифорнии или Сингапура добавляет 300-400 миллисекунд задержки соединения, просто за счёт расстояний. И в Австралии достаточно мало внешних интернет-каналов — это не Москва и не Кремниевая долина. В Австралии проложить один подводный канал куда-то стоит кучу денег. С интернетом плохо.

В этом году здесь вступил в силу закон, который называется Metadata Retention. Все коммуникационные компании по нему обязаны фиксировать метаданные о том, кто куда ходил и что делал. Я работал и работаю в такой компании, у меня много коллег. Это не настолько плохо, как ваш «закон Яровой», и на самом деле мало кого волнует. Наверное, как и в России, здесь, если ты не хочешь показывать, чем занимаешься, то VPN никто не отменял. Любое правительство пытается поджать под себя как можно больше. Ничего не поделаешь. Это как природная катастрофа, с которой приходится жить.

Некоторые вещи в Австралии раздражают до безобразия. Например, налог на сигареты. Пачка сигарет стоит 20 с лишним долларов. Правительство относится к гражданам, как к детям, очень любит запрещать.

Иметь в семье две машины и мотоцикл очень полезно, учитывая качество общественного транспорта. Доехать от дома до центра — час на поезде. В другие точки Сиднея — ещё дольше. Дорога на работу у меня занимала 40 минут на машине, без пробок. На общественном транспорте — 2,5 часа. В час-пик поезд здесь приезжает раз в 10 минут, после — раз в полчаса. Но человек существо адаптивное, ко всему привыкаешь.

Зато Австралия большая и очень красивая. По России я никогда так много не путешествовал. Шесть лет назад купил внедорожник. Мы наездили на нем 150 тысяч километров, из которых минимум 50 тысяч — это поездки на природу, по огромным национальным паркам, водопадам, пустыням, пляжам. Россия тоже красивая, но не такая разнообразная: леса да речки. Ну и проще здесь: купить хороший внедорожник в кредит не очень дорого. Сесть и проехать 500-600 километров за день — не так уж страшно. В России то же самое — сильно тяжелее.

Фото: пресс-служба «Яндекса», личный архив Василия Чекалкина

#яндекс #интернет #путешествия