«Каждый может убить президента» Статьи редакции

19 ноября в российский прокат выходит заключительная часть саги «Голодные игры» — истории о том, как девушка из шахтёрского городка превратилась в оружие пропаганды и разожгла «огонь» революции, который поставил под угрозу многолетнее существование диктатуры президента Сноу в вымышленном мире романов писательницы Сьюзен Коллинз (Suzanne Collins). На сегодняшний день, считает наш шеф-редактор, вторая «Сойка-пересмешница» — лучшее, что случилось с уже порядком надоевшим жанром антиутопии для тинейджеров.

Три года назад громкий старт первых «Голодных игр» запустил в кино моду на молодёжные антиутопии, однако эта серия так и осталась единственной, которой удалось достигнуть однозначного успеха в жанре — и армии фанатов, и внушительных кассовых сборов, и тихого, но всё-таки довольного «мурлыканья» кинокритиков. Никаким «Дивергентам» и «Бегущим в лабиринте» подобное и не снилось.

К своей последней главе «Голодные игры» несколько растеряли задор: решение студии разделить «Сойку-пересмешницу» на две части предсказуемо ударило по качеству первой половины и, соответственно, её кассовым сборам. В фильме была пара удачных моментов, вроде душераздирающей сцены с атакой на плотину под хоровое пение «Дерева висельника», но он всё равно был всего лишь затянутым интро к финалу.

К счастью, то, что повредило первой «Сойке-пересмешнице», сделало вторую самым убедительным фильмом франшизы.

Последние «Голодные игры» не несутся к финалу второпях, проглатывая детали и сюжетные повороты, а по-настоящему «дышат», уделяя необходимое внимание созданию атмосферы и проработке персонажей. Всё для того, чтобы дать фанатам именно то, что они хотят — прочувствованное завершение с акцентами, расставленными в нужных местах.

Работая над второй «Сойкой-пересмешницей», режиссёр Френсис Лоуренс явно посматривал на собственный же фильм «Я, легенда». Обе картины создают густой саспенс, изредка срываясь в яростные экшен-сцены. Только вместо Нью-Йорка в «Голодных играх» напичканный смертоносными ловушками Капитолий.

До определённого момента режиссёр как будто намеренно избегает динамики — например, показывает сюжетно важную бомбардировку шахты где-то в уголке экрана у главной героини за спиной, но когда он всё-таки даст героям побегать и пострелять, почти никто не будет разочарован. Каждая жертва будет иметь значение.

Как и фильмы о Гарри Поттере, «Голодные игры» к своему завершению почти полностью приглушили свет, цвет и признаки радости. Первая «Сойка-пересмешница» по своей пепельной гамме и эпизоду со спасением заложников напоминала «Цель номер один» Кэтрин Бигелоу, и последняя часть удерживает этот стиль до самого конца.

Даже званые вечера во дворце у президента Сноу наводят на мысль о последних днях Гитлера в «Бункере». Он строит хорошую мину, но по глазам видно — понимает, что обречён. По иронии судьбы, именно Сноу оказывается едва ли не единственным героем, которому в фильме достаются шутки.

К счастью, сама вторая «Сойка-пересмешница» — далеко не прямолинейная история об убийстве злодея. Ещё в прошлом фильме неожиданно для молодёжного блокбастера появились неглупые мысли о сути военной пропаганды (живой народный герой — хорошо, а мёртвый — ещё лучше), а финал развивает их и доводит до осмысленного логического конца. Картина достаточно изящно объясняет, что в любой диктатуре главное — не диктатор, а образ мышления тех, кто ему подчиняется, и простого убийства тирана может не хватить.

«Каждый может убить президента. Главное — быть готовым пожертвовать собой».

из фильма

Как и во всех хороших заключительных частях вроде «Возвращения короля» из трилогии «Властелин колец», герои «Голодных игр» приходят к финальной точке истории, едва не позабыв, ради чего всё затеяли. Поэтому последнее решение главной героини, доказавшей всем, что является воплощением идеи, а не ширмой для политических игр, выглядит по-настоящему мощно.

У четырёхчасового хронометража (именно столько длятся обе «Сойки-пересмешницы») есть и другие положительные черты. Например, в последнем фильме Дженнифер Лоуренс наконец-то «вспоминает», что она оскароносная актриса, и начинает по-настоящему играть. Её коллегам тоже достаются занятные перформансы, но всех их затмевает Дональд Сазерленд со своей привычной кошачьей вкрадчивостью: его президент Сноу наконец-то перестаёт быть одномерным и даже вызывает симпатию. Покойного Филипа Сеймура Хоффмана в фильме, к сожалению, исчезающе мало.

Главный недостаток финала «Голодных игр» — в первоисточнике. Если здешние политические интриги выглядят более чем убедительно, то развитие отношений в центральном любовном треугольнике, наоборот, кажется натянутым. Героиня Лоуренс до последнего мечется от одного возлюбленного к другому, вызывая раздражение. К счастью, режиссёр Лоуренс и сам это понимает — в фильме есть отрезвляющая сцена, в которой сами герои подшучивают над сложившимся положением вещей.

Несмотря на то, что в отличие от «Сумерек», «Голодным играм» удалось найти способ одновременно заинтересовать мужскую и женскую аудиторию, своё завершение эта история встречает не только с армией фанатов, но и с армией ненавистников, которые будут до последнего клеймить «Сойку-пересмешницу», отрицая, что у Лоуренса получился один из самых сбалансированных блокбастеров года — в правильном соотношении смешивающий неглупые идеи с развлечением.

Тем, кто всё-таки решится на просмотр, хочется посоветовать не отвлекаться во время сеанса на разговоры и телефон. Почти все сильные стороны фильма держатся на эффекте погружения.

Strange things did happen here, no stranger would it be, if we met at midnight, in the hanging tree,
Вадим Елистратов,
TJ