В России запустили сбор средств на выпуск научного журнала про смерть Статьи редакции

Антрополог-историк Сергей Мохов вместе с журналистом и аспирантом НИУ ВШЭ Сергеем Простаковым, работающие над блогом «Археология русской смерти», собрались выпустить одноимённый научный журнал про смерть и погребение. Основатели издания запустили сбор средств на выход первого печатного номера на краудфандинговой площадке Planeta.ru. TJ поговорил с Моховым о новом проекте.

Одна из статей планируемого номера бумажной «Археологии русской смерти»

В течение трёх лет Мохов и Простаков собирали на сайте nebokakcofe.ru научные статьи зарубежных авторов на тему некросоциологии. Как пояснил Мохов TJ, некросоциологию как понятие ввёл российский учёный Леонид Ионин: «Чёткого понятия нет. Он просто писал о возможности изучения смерти, как отдельного объекта для социологии. Нам понравился термин: он очень подходит под то, что мы хотим двигать».

По словам Мохова, в жизни блога настал момент, когда он должен «вырасти из простого блога во что-то более серьёзное», а именно в журнал с оригинальным контентом.

Мохов считает, что такой журнал будет востребован в российском научном сообществе. Сейчас в России не выходит ни одного издания на эту тему, в то время как в Великобритании их существует пять.

16 июля основатели «Археологии русской смерти» запустили сбор денег на выпуск бумажной версии тиражом 250 экземпляров и объёмом 220 страниц. За первые шесть часов кампании на Planeta.ru им пожертвовали более 30 тысяч рублей из 50 тысяч, установленных в качестве цели проекта.

Журнал планируют издавать три раза в год. В нём будут публиковаться статьи, связанные с изучением смерти, кладбищ, похоронно-поминальной обрядности и других сфер некросоциологии.

TJ поговорил с Моховым об идее научного журнала о смерти.

Слева направо: Сергей Мохов и Сергей Простаков

Вы собираете деньги именно на печать первого номера или вообще на развитие издания?

Только на типографию. Вёрстку, иллюстрации и всё остальное нам делают бесплатно друзья. На второй номер будем уже пытаться получить грант или помощь от фонда, если всё не закроют нахер в стране.

Вообще второй этап — переделать сайт под электронное издание. А главный принцип у нас — самопальность. Этакий научный анархизм.

А что за фонды — есть кто-то на примете?

Не могу пока говорить, но переговоры я веду. Суммы небольшие — около 120-150 тысяч в год на издание, поэтому на разговор идут охотно. Просто надо показать, что мы можем и знаем, как делать. У нас есть «Последние 30» в резюме.

Как выпуск журнала позволит вам стать серьёзнее? Что поменяют 250 бумажных номеров, что не могут поменять страницы вашего сайта?

У нас сайт — это агрегатор. Это главное. То есть мы просто собираем статьи по Google Academy. Журнал — это оригинальный контент. Люди получат площадку для публикации своих работ — это своего рода площадка для формирования death studies в России.

Мне просто пишут на почту такое огромное количество уже признанных учёных, которые юзают блог как агрегатор. Потребность в журнале, как мне кажется, созрела уже.

Почему вы стали собирать death studies? Это как-то связано с вашим образованием?

С моим лично. Я пишу про кладбища, сейчас будет аспирантура с темой такой. Серёжа просто любит кладбища.

Стали собирать, потому что однажды гуляли по кладбищу и поняли, что хотим что-то почитать на эту тему, а где найти — не знаем. Искали в Google и по библиотекам. Потом появилась идея всё это просто объединить в блог.

Так как сайт делается своими руками, всё по десять раз слетало и ломалось. Но вроде как пока работает.

Гуляли по кладбищу — ОК, не буду спрашивать, как вас туда занесло!

Ну как — это интересное место вполне. Не вижу ничего в этом предосудительного.

Оригинальный контент будет про Россию?

В первом выпуске будет статья про Восточную Европу одна — от нашего друга, который занимается похоронной обрядностью албанцев.

А чем смерть в России отличается от других стран? Много вообще отличий?

Очень много. Я писать про это диссертацию буду как раз — в 20 веке кардинально трансформировался обряд. Миграция: оторванность от мест захоронения предков. ВОВ: уничтожены почти все кладбища в центральной части России. СССР вела политику по изменению вообще всей обрядности — свадьба, рождение и в том числе смерть.

Тело как участник похоронного обряда из него исчезло — сейчас тело увозится сразу в морг и выдаётся перед самым погребением. Нет больше чтения псалтыря, выставления крышки гроба и прощания дома и омовения тела. Отсюда упрощения обряда. Визуальная трансформация — братские могилы, могилы бандитов. Социальная стратификация переносится и на кладбища: есть хорошие и плохие места, престижные и не очень. Ну, могу долго рассказывать.

Журнал явно задумывается как немассовый. Как определить, что он успешен?

Научные журналы в принципе немассовые. Есть своя целевая аудитория, есть упоминания, есть ссылки и цитирование. Это и есть показатель.

Пытаюсь понять, кто его примерная аудитория.

Гуманитарные учёные, социологи и антропологи.

И как они узнают о журнале? Через научные круги просто?

Книжные магазины: в Москве — в «Циолковском» и «Фаланстере», в Казани — «Смена». Плюс рассылка на кафедры университетов.

Это ваше основное дело или скорее факультатив?

Я занимаюсь «Последними 30» как основным делом практически. Это просто второй проект,
такой больше академический.

Что такое «Последние 30» — образовательный, исторический медиапроект?

Исторический кросс-медиа проект, а не «образовательный» скорее.

А он на чьи деньги делается?

У нас нет денег. То есть фонд Бёлля даёт на пленку и на кое какие технические расходы, но это не покрывает вообще почти ничего. Фронтенд, всё вот это на энтузиазме делается.

Что думаете о смерти? Боитесь её? Что после неё будет, во что верите?

Боюсь, конечно. Смерть в России — это печальное дело, особенно в провинции зимой. Короткие похороны и такие же поминки: закопали в лёд и всё.

С религией у меня «всё сложно», но в загробный мир я не верую, увы.