Война и мир нашего времени Статьи редакции

На фоне усиливающихся конфликтов на востоке Украины и в Сирии с Ираком снова стал активно обсуждаемым вопрос мирного сосуществования человечества. В нашем информационном поле за последний год появилось столько отголосков войны, что мы начинаем к этому привыкать, воспринимая мир под гоббсианским углом.

Впервые в истории TJ мы публикуем обзорный материал, придуманный и написанный нашим читателем Ником К. О том, как меняется отношение современного общества к войне – по сравнению с тем, как это происходило в прошлом.

Восприятие

За двадцатый век мы умудрились проделать огромный путь по изменению отношения к войне как таковой. Чуть больше сотни лет назад войну считали неизбежным и даже благородным занятием: солдатская и офицерская доля романтизировалась, а здоровье прогрессивного государства, казалось бы, могло подкрепляться лишь за счет «пускания крови» соседям.

Но в 1914 году всё начало меняться. Первой пала романтика — жернова Первой мировой войны перемололи воспетый веками образ «благородного мужского дела», а из грязных окопов, в которых в основном царили безысходность, инфекция и осознание абсурдности происходящего, домой вернулись совершенно другие люди. Одними из голосов перемен стали писатели «потерянного поколения», как называл своих сверстников, наверное, их самый важный представитель — Эрнест Хемингуэй. Лейтмотивы таких книг, как «Прощай, оружие!» Хемингуэя, «Возвращение», «На Западном фронте без перемен» и «Три товарища» Ремарка показывают войну как уродливейшее явление.

Оставалась еще непобежденной в общечеловеческом восприятии целесообразность военных действий — для этого потребуется пережить еще более кошмарный и бесчеловечный конфликт, который унесет жизни десятков миллионов людей. Неслучайно тот же Хемингуэй ещё не раз возьмет в руки винтовку, чтобы сразиться с франкистами в Испании, а после поучаствовать в освобождении Франции.

В итоге, Вторая мировая становится жирной точкой в эпохе глобальных войн, после которой степень видимой необходимости военных решений начинает неуклонно падать.

Эволюция

С началом Холодной войны между США и СССР конфликты меняют свою природу: после победы союзников в 1945 войны стремительно мельчают в масштабах, в то время как роль основных геополитических соперников в этих конфликтах сводится к поддержке и спонсированию какой-либо из активных сторон в конфликте, либо же открытому участию лишь одной из сторон.

Войны в Корее, Вьетнаме и Афганистане — три основных конфликта Холодной войны, сопровождавшиеся множеством переворотов в «неопределившихся» (с выбором внешнеполитического лагеря) странах. Суммарно они унесли более 5 миллионов жизней (по усредненным расчетам), что меньше потерь одной только Польши во Второй мировой.

Одновременно с этим стали назревать гражданские войны и схожие с ними: согласно отчетам Центра изучения гражданских войн в Институте исследования проблем мира в Осло (Peace Research Institute Oslo), к концу холодной войны конфликты подобного рода затронули 18% стран мира. С окончанием холодной войны эта разновидность конфликтов стала основной, однако после вспышки войн на территориях бывших социалистических стран к 1996-му году процент вовлеченных во внутренние междоусобицы государств сократился до 12%.

Коренным изменениям подверглось и то, как эти конфликты стали разрешаться. До 1989 года чаще всего войны завершались победой одной из сторон (до 58% случаев). В настоящее время лишь 13% конфликтов разрешаются путем однозначной победы одной из сторон (одним из последних примеров является победа правительственных сил Шри-Ланки над партизанами из «Тигров освобождения Тамил-Илама» в 2009 году).

При этом дипломатические решения стали куда более повсеместными — с «холодновоенных» 10% вероятность такого исхода выросла до 40%.

При этом большинство экспертов сходятся во мнении, что многие конфликты в итоге будут попросту угасать, как только уровень насилия просядет ниже «порога войны», но где для каждого конкретного случая будет пролегать этот порог — остается открытым вопросом.

К настоящему моменту сложился парадокс: с одной стороны, в промежуток с 1946 по 2013 год в мире вспыхнуло 278 конфликтов; с другой же — по соотношениям жертв и разрушений, это была одна из самых мирных эпох за всю историю человечества. Все показатели говорят нам, что мир становится всё более безопасным местом, но почему же тогда отображение войн в информационном поле растет?

Сегодня

По состоянию на январь 2015 (по данным Университета Уппсалы), сейчас в мире остаются неразрешенными пять крупных конфликтов (свыше 10 тысяч смертей в год), около десятка средних (от тысячи до 10 тысяч смертей в год) и почти четыре десятка незначительных (менее тысячи смертей в год).

За 2014 год больше всего жизней унесла война в Сирии (около 76 тысяч; или 98 тысяч, если считать количество жертв вместе с войной в Ираке). Для сравнения, количество убитых в ходе украинского конфликта с момента его начала превысило 5 тысяч человек.

При этом ни один из активных конфликтов не является войной между двумя суверенными государствами в привычном для прошлого века смысле. На это есть целый ряд причин:

• демократизация большинства стран (судя по войнам XX века, демократии воюют между собой в десятки раз меньше, нежели страны с иными режимами);
• глобализация (теперь какой-либо стране гораздо проще и выгоднее купить определенные ресурсы, нежели захватывать их военным путем),
• международные институты и право (которые делают из страны-агрессора изгоя);
• устоявшиеся границы (не в последнюю очередь, благодаря мелким конфликтам второй половины XX века).

Благодаря изменениям, произошедшим за последний век, экономическое процветание соседей для нас гораздо выгоднее, нежели их пребывание в руинах, а экспансия как инструмент для национального роста стала неэффективной.

Информация

Контраст действительного положения вещей в военном вопросе и степени освещения в СМИ тяжело объяснять языком сухих цифр и зафиксированных фактов, посему далее следует уже не анализ и изложение данных из заслуживающих доверия источников, а авторское видение.

Первый и наиболее очевидный фактор — это развитие технологий. Представьте, если бы мы жили при Хрущёве или Брежневе, обладая интернетом, мобильной связью и прочими, уже столь привычными для нас технологиями и продуктами. Контента на военную тематику (и не только на военную) стало бы в тысячи раз больше, как и каналов его подачи, а значит, конфликтная истерия в СМИ, например, во время войны во Вьетнаме — была бы значительно выше нынешнего потока новостей с востока Украины.

Второй фактор — это актуальность (которая, естественно, сопряжена с пропагандистской ценностью). В каждой конкретной стране всегда будет степень покрытия какого-либо конфликта (как и степень искажения) выше, если в таком конфликте затронуты интересы этой самой конкретной страны. Именно поэтому мы практически и дня не проводим без свежих новостей из Донбасса, в то время как куда более жестокий и опасный конфликт в Ираке и Сирии получает на порядок меньше внимания в нашем обществе. Соответственно, для жителей Панамы будут более актуальными сводки по местной войне с наркотрафиком в соседней Колумбии, нежели новости, упоминающие ИГ или ДНР.

Третий момент связан с ролью журналистики в борьбе с насилием — осведомляя людей, журналисты способствуют осуждению агрессоров, что в свою очередь снижает их успехи и продвигает идеи миролюбия. Конечно, есть и исключения из правил, когда на войне и пропаганде оной некоторые каналы или отдельные журналисты зарабатывают аудиторию и деньги, но основная линия отношения к войне как исключительно негативному явлению среди журналистов по всему миру — преобладает.

Послесловие

Еще рано судить, сможем ли мы избавиться от войн вообще, но наметилась очень неплохая тенденция. С дальнейшим ростом демократизации и глобализма в экономическом ключе у нас очень хорошие шансы полностью опровергнуть свою «волчью» природу уже во второй половине этого века.

С другой стороны, вызовы грядущего времени будут серьезнее, чем когда-либо в истории — к середине XXI мы полностью ощутим эффект от нахождения в «бутылочном горлышке»: борьба с последствиями перенаселения и экологического ущерба войдет в активную стадию, требуя от нас консолидированных усилий.

А сможем ли мы найти конструктивные решения для грядущего, оставив войну лишь в учебниках по истории — это уже совсем другая тема для совсем другой статьи.

А нефти-то ещё много,
Ник К.,
Специально для TJ