Женя Густман как зеркало Статьи редакции

Экс-руководитель рубрики «Наука» на «Ленте.ру» Андрей Коняев написал для TJournal колонку о нашумевшей новости о прохождении теста Тьюринга программой отечественных программистов и последовавшей за ней волной опровержений от специалистов.

7 июня 2014 года компьютерная программа под названием «Юджин Густман» успешно прошла знаменитый тест Тьюринга, сообщил британский Университет Рединга. Так как 7 июня было субботой, разговоры об этом прорыве начались только в воскресенье. До российского сегмента Сети они добрались к вечеру 8-го, и всё 9-е число интернет обсуждал реальность SkyNet и близость заката человечества.

На следующий день, 10 июня, вышли опровержения, или, если быть точным, комментарии специалистов. Они (специалисты) в массе своей оказались новыми результатами удивлены, но не впечатлены. Более того, не произошло никакого прорыва в области искусственного интеллекта — а именно к этой области относится тест Тьюринга. По крайней мере, так считают кибернетики: философы же могут с ними поспорить.

Уверен, что большинство из читателей все приведенные ниже факты уже знает. Но, как говорится, повторение — мать учения, поэтому ничего плохого в кратком изложении произошедшего нет.

Итак, Алан Тьюринг, без сомнения великий британский ученый, сформулировал свои соображения по поводу теста, позже названного его именем, в работе Computing Machinery and Intelligence в 1950 году. Разумеется, некоторые соображения были в предшествующих этой работах, некоторые — в последующих, но традиционно выделяют именно эту.

В ней Тьюринг предположил, что вопрос разумности машины — слишком сложный и философский, поэтому лежит вне пределов компетенции точных дисциплин. Вместо него британец предложил такое утверждение: если что-то в течение достаточно долгого времени ведет себя как разумное существо, то это существо следует признать разумным. 

Тьюринг был не первым, кто задавался подобными вопросами: рассуждения о человеческих свойствах машин можно найти еще у Декарта. Известной же работа Тьюринга стала потому, что она предлагала конкретную методологию проверки разумности машины, понятную неспециалистам. Разумеется, очень плохую методологию с точки зрения науки, но всё же.

На самом деле методов проверки, то есть тестов, из работ Тьюринга можно извлечь даже два. Первый — так называемый относительный тест Тьюринга. В нем судья вслепую общается с двумя персонажами, один из которых человек, а другой — машина. Задача судьи — указать, где кто. Второй, абсолютный тест Тьюринга, состоит в слепом общении с объектом исследования напрямую. При этом судья должен решить, общается ли он с машиной или человеком.

Мы видим, что никаких ограничений — время, темы общения и прочее — тесты не предполагают. Все это пришлось придумать создателям реальных тестов.

Первая программа, убедившая часть судей в своей разумности, называлась ELIZA и была создана еще в 1966 году. Программа искала ключевые слова в вопросах, после чего «изготавливала» из этих вопросов утвердительные предложения, которые и выдавала за ответ. Ни о какой разумности здесь речи и не шло: программа просто умело манипулировала символами. Другой известной программой была PARRY, выдававшая себя за шизофреника, и сумевшая обмануть множество профессиональных психиатров.

Самый известный в мире тест Тьюринга — это премия Лебнера. Каждый год, начиная с 1991 года, программы соревнуются за эту премию. С 2008 года судьи в тесте Лебнера перешли на относительный тест Тьюринга. На общение с парой человек-машина отводится 5 минут. В качестве судей выступают учёные и журналисты.

Это соревнование не удалось выиграть ни одной программе. Что касается университета Рединга, то они проводили свой тест по правилам, схожим с лебнеровским — 5 минут на разговор с каждой парой.

ELIZA и PARRY использовали несовершенство формулировки самого теста. «Евгений Густман» делал то же самое. Во-первых, он притворялся мальчиком, поэтому ответы в духе «Я не знаю» были ожидаемы. Во-вторых, он притворялся украинским мальчиком, то есть английский — язык, на котором велось тестирование — для него не был родным, а, значит, от него можно было ожидать грамматические ошибки. В-третьих, тест длился пять минут, а, в-четвертых, в качестве судей в нём принимали участие непрофессионалы.

Что касается перспектив чатбота, то, учитывая озабоченность мировой общественности вопросами извращенцев в интернете, программа, умеющая притворяться 13-летним мальчиком, найдет себе потребителей. В том числе и в лице спецслужб — это если говорить о фактической составляющей самой новости, но я хочу, на самом деле, поговорить не о ней. 

Я хочу поговорить о реакции читателей на эту новость. Лично у меня в ленте Facebook люди, до этого момента обсуждавшие исключительно Украину, вдруг кинулись разговаривать о Жене Густмане. Никакой политики, Новороссии, карательных акций, ничего такого — только искусственный интеллект и будущее за машинами. В этом обсуждении приняла участие даже Кристина Потупчик, обвинившая российских журналистов в замалчивании достижений отечественных программистов.

И не было ничего грустнее этой реакции. Потому что если довольно заштатная, немного подраздутая пресс-службой Университета Рединга новость вдруг вызывает такую бурю обсуждения — значит, что-то с информационным полем не так. А значит что-то не так с нами, ведь информационное поле — оно в наших с вами головах. Значит, люди соскучились по нормальным, человеческим новостям, с фактурой, деталями, лишёнными какой-либо окраски.

Спрос есть, а предложение отсутствует. И, вероятно, будет отсутствовать ещё довольно долго.

А роботы все равно победят,
Андрей Коняев,
Специально для TJournal