«Раньше здесь покупали одежду и игрушки, а теперь стояли в очереди за противогазами» Статьи редакции

По нашей просьбе читатели TJ рассказали, как Великая Отечественная война затронула их родственников.

Мой прадедушка участвовал в войне. Его звали Василий Фёдорович Астаков. Ему было 23 года, когда началась война. Дома он оставил жену и мать, а вместе с двумя братьями ушёл на фронт.

Прадедушка был дважды ранен. Первое ранение получил уже в начале войны под городом Вязьмой, когда шли тяжёлые кровопролитные бои с немецкими захватчиками. Пуля прошла навылет, едва не задев позвоночник. Своим спасением прадедушка обязан санитарной собаке, которая нашла его на поле боя без сознания, так как он потерял много крови.

Тяжёлое ранение он лечил в госпитале в Чите. После выздоровления сразу же вернулся на фронт и продолжил сражаться за Родину. Он был очень храбрым и мужественным.

Второе ранение дедушка Вася получил в 1942 году в боях под Минском. Это случилось в редкие часы затишья между боями, когда становилось спокойно и лишь изредка были слышны редкие автоматные очереди.

Дед сидел в окопе с группой солдат и отдыхал после боя. По приказу командира он отправился за водой. Дедушка успел отойти на несколько метров, как вдруг раздался страшный взрыв, из-за которого его тяжело ранило в ногу. Это навсегда сделало его инвалидом.

Его товарищи, оставшиеся в окопе, погибли, а его, можно сказать, спасло поручение командира, хотя и стоило ноги. После госпиталя дед вернулся домой. У него очень много медалей и орденов, которые он заслужил на войне. Я горжусь своим прадедом.

Прабабушка Ольга осталась без родителей, отец погиб, мать убили. Её и ещё шестерых не родных ей детей содержала [чужая] женщина.

Одной ночью на село напали, была перестрелка, крики и взрывы. Подвал, где она успела спрятаться, завалило, ей проткнуло руку, а ноги зажало грудой обломков. Прабабушка не помнит, сколько времени она лежала в темноте.

С её слов: «Держалась долго, очень боялась издать хотя бы звук. Не выдержала, и начала рыдать. Вдруг услышала стук и грохот, от яркого света меня ослепило.

Отдал мне свой паёк: кусок хлеба, плитку шоколада и почти пустую флягу. Жестами показал на себя, лицо, и начал копать яму доской рядом с хлевом, где был подвал. Не докопал, умер. Я долго плакала, но потом кое-как вырыла ему могилу и похоронила».

Прабабушке Ольге Вениаминовне тогда было 7 лет. Шрам на левой руке остался у неё на всю жизнь.

Хочу рассказать о дедушке по материнской линии Гаджиеве Абдулазизе Гаджиевиче. Он родился в 1924 году в дагестанском селе Цуртиль, Табасаранского района.

Ушёл на фронт очень молодым, был трижды ранен. После войны работал директором Цуртильской восьмилетней школы.

Дедушка награждён двумя медалями Великой Отечественной первой и второй степени, орденом «Красная звезда», медалями «За боевые заслуги», «За оборону Кавказа», «За Победу над Германией», вырастил 17 детей, имеет 148 внуков, 29 правнуков.

Старший лейтенант, дедушка Абдулазиз всегда был для меня примером для подражания. Каждый раз, когда я приходил в гости, он усаживал меня рядом и часами рассказывал о войне, о том, как же тяжело было в ту пору. У него было много книг, в основном на военную тематику, и ещё был у него маленький бюст Сталина.

В нашей семье воевали два родных брата моей бабушки Катышевой Татьяны Михайловны и мой дед — Батин Григорий Дмитриевич. Братья моей бабушки по материнской линии пропали без вести во время войны.

А мой дед, папин отец — был ранен, но выжил и закончил войну в Европе. После войны был учителем русского языка и литературы в городе Пошехонье Ярославской области, затем стал директором сельской школы неподалеку. На пенсии дед занимался общественной работой, был председателем пошехонского шахматного клуба.

В нашей семье бытует такая история, связанная с военным прошлым деда. В один из дней на фронте он рыл окоп. Объявили перерыв в работе. Дед воткнул сапёрную лопатку в землю и попытался отдышаться. И вдруг — обстрел со стороны фашистов.

Пули зазвенели кругом. Кого-то из наших ранило, кого-то убило. Потом дед осмотрел свою саперную лапатку. Она пришла в негодность. Вражеская пуля расщепила её деревянную рукоятку и застряла в ней. И только тут дед осознал, что лопатка была воткнута в землю аккурат на уровне его груди. А пуля вошла в дерево напротив его сердца. Таким образом эта саперная лопатка спасла ему жизнь. Я хорошо помню след от этой пули на левом плече деда. Эта отметина войны так и осталась с ним.

Мне известно о двух боевых наградах деда, младшего сержанта 1924 года рождения: Орден Отечественной войны первой степени и медаль «За боевые заслуги».

Из рассказов нашей бабушки Томской Нины Николаевны мы знаем, что в нашей семье тоже были защитники Отечества. Её мама, наша прабабушка Чугайнова Татьяна Савватеевна была младшим ребёнком среди восьми сестёр и двух братьев. Все они родились и жили в Сепольском сельском совете Кочёвского района в деревнях Сеполь, Слепоево, Сюльково.

В годы войны оба брата, мои прадеды Григорий Савватеевич и Николай Савватеевич, защищали Отечество с оружием в руках. Григорий воевал на Ленинградском фронте.

Был ранен. Уже после войны, вернувшись домой больным, истощённым, с постоянным сильным кашлем и гноящимися ранами, не смог оправиться и умер от ран.

Николай до войны работал в земельном отделе, затем был секретарём райкома партии в селе Кочёво. Призван на фронт он был в 1943 году. Почти сразу был ранен, но вернулся в строй.

До сих пор у родственников хранятся долгожданные весточки: военные письма-треугольники и почтовые карточки, написанные чернилами и простым карандашом более 65 лет назад. До сих пор с волнением бабушка перечитывает истёртые письма с простыми, искренними и дорогими словами, написанными её дядей Колей, которого она знает только по фотографиям.

10 октября 1944 года Николай Чугайнов погиб в Югославии при бомбёжке немцами поезда с нашими бойцами. Похоронен в Югославии. Мы знаем, что на месте захоронения есть памятник, на котором золотыми буквами высечены имена погибших советских солдат, в том числе нашего прадеда. Посмертно Николай Савватеевич был награждён вторым орденом Красной Звезды.

Бабушка Щербакова Надежда Алексеевна с сестрой и своей мамой жила в Ленинграде — на Шпалерной улице, недалеко от Смольного собора.

С первых дней войны Ленинград подвергался воздушным бомбардировкам. Семья ходила в соседний дом с бомбоубежищем, в которое был переоборудован обыкновенный подвал.

Комендант, который был старшим на несколько домов, следил, чтобы у каждого пришедшего в бомбоубежище были сумки с вещами первой необходимости и документами, а также с противогазом.

Противогазов ни у кого не было, за ними нужно было идти на Гостиный двор. С мамой Надя и её сестра Клара пришли на Невский проспект и увидели большую очередь, люди стояли на улице. В очереди стояли в основном женщины с детьми.

Вдруг движение машин по Невскому остановили для прохода подразделения с аэростатами: их несли молодые девушки, одетые в военную форму. Аэростаты использовали для защиты неба города от самолётов противника.

Именно в этот момент, говорит бабушка, она отчётливо поняла, что наступила война. Она заплакала, рядом стоящие женщины и дети тоже, а вскоре — и вся очередь.

Люди стояли в очередь за противогазами в магазин, в котором раньше покупали красивые вещи, одежду и игрушки. Теперь здесь раздавали противогазы, а по Невскому несли аэростаты.

Бабушку и её сестру вывезли из Ленинграда в июле 1941 года. Им, можно сказать, повезло. Всех ребят, кто учился в школе рядом со Смольным в центре города, собрали в школьном дворе. Родителям сказали, что в путь детям нужно дать совсем немного, только на лето, а все ребята вернутся в сентябре, к новому учебному году.

Детей построили и пешком в колонне повели на Московский вокзал. Родители сопровождали детей, но могли идти в стороне. На вокзале было много солдат.

Бабушка схватила младшую сестру за руку и долго не отпускала. От пережитого на вокзале ей стало плохо, но она крепко держала за руку сестру, боялась отпустить.

В вагонах было много детей, заняты были все полки — и нижняя, и вторая, и третья, самая верхняя. Обстановка в вагонах была очень напряженная после такого «прощания» на вокзале.

Потом мама, уехав из предблокадного Ленинграда, найдёт девочек, они вернутся в Ярославль, к семье мамы, моей прабабушки. Однако потом она получит предписание ехать в эвакуацию в Сибирь, именно там девочки и почувствуют, что такое голод и постоянное желание есть. В Сибири будет суп из травы, кисель из мёрзлых очисток и подозрительные взгляды местных жителей. Бабушка не любит вспоминать это время, сразу слезы на глаза наворачиваются. У меня тоже.

Год назад бабушки не стало. Но её истории будут жить в наших сердцах.