Как я поступил в морской институт и учусь в нём вот уже два года Статьи редакции

Как исполнить мечту детства и стать капитаном корабля.

Стать капитаном дальнего плавания и бороздить моря и океаны было моей давней детской мечтой. И, наверное, нет такого мальчишки, который бы в своё время не хотел стоять у штурвала. Однако, вырастая, многие оставляют эту мечту как несбыточную, особенно если сами живут далеко от моря и ближайшая навигацкая школа находится за тысячи километров. Став взрослым, однажды я вспомнил об этом и решил, что уж теперь-то ничто не удерживает меня от того, чтобы добиться исполнения желаний.

Учебных заведений, готовящих профессиональных моряков, в России много. Не будучи связанным обязательством пойти в конкретный вуз, я мог позволить себе выбирать достаточно свободно. В процессе отбора отмёл все институты для речного флота, а также вузы Чёрного моря по личным причинам.

На финишной прямой остались университет морского и речного флота имени Макарова в Санкт-Петербурге, арктический морской институт имени Воронина в Архангельске и морской университет имени Невельского во Владивостоке.

В конечном итоге я остановился на АМИ имени В. И. Воронина. Вуз считается старейшей в стране мореходкой, а ещё он сам недавно стал филиалом питерской «Макаровки» в ходе оптимизации университетов министерством образования, так что я получал шанс убить двух зайцев сразу.

В июле 2015 года я впервые побывал в Архангельске и подал документы в институт на факультет судовождения.

Методист заочного отделения не сразу привыкла к тому, что у неё есть студент, который живёт далеко от Архангельска, и постоянно предлагала мне «как-нибудь забежать за заданиями для контрольных». В конце концов, необходимые методички она просто отсканировала и выслала по электронной почте.

В библиотеке также оказались не готовы к моему прибытию на первый курс, заявив: «Учебники у нас устарели, мы их вам не выдадим». Взять учебные пособия было предложено где-нибудь ещё или скачать в интернете. Справедливости ради стоит сказать, что на второй курс их всё-таки выдали.

И если с гуманитарными предметами вроде истории, философии и русского языка я проблем не испытывал, то изучение механики, инженерной графики и метрологии представляло собой гораздо более сложную задачу.

Впрочем, даже на парах по русскому было что обсудить. Преподаватель предложила аудитории выяснить, как всё-таки будет правильно — «ходить по морю» или «плавать по морю», чем вызвала бурную дискуссию. Или вот, например, как исправить фразу «Не плюй в колодец — сам там будешь». Я упорно доказывал, что с фразой всё в порядке и она весьма доходчива.

Вспоминать школьные знания по алгебре и физике было непросто, и на паре по интегральному исчислению я начинал понимать, как чувствовали себя древние египтяне, которым мозг крючком через нос доставали.

На парах по судовому радиооборудованию оказалось весьма интересно, да и рассказывали там всё понятно даже для меня. Пару раз только преподаватель, описывая работу спутников, обронил замечание: «На этой частоте точность выше. Почему — чёрт его знает».

К чему я не был готов, так это к тому, что сессия в институте сдвоенная — то есть весеннюю и осеннюю проводят сразу одна за другой, и получается такая большая зимняя сессия на 40 дней. Приходилось придумывать всё время какие-то неочевидные схемы, чтобы и успеть освоить учебную программу, и уложиться в максимально короткие сроки.

Ещё я переживал, что окажусь не в своей возрастной категории (я — 1980 года), но совершенно напрасно: в группе оказались курсанты гораздо старше меня, а средний возраст заочников — примерно 25-30 лет.

Преподаватели в вузах традиционно богаты на запоминающиеся изречения, но некоторые фразы в АМИ были достойны увековечивания. Чего стоила только реплика преподавателя по электронике и электротехнике: «Я вам даже книжки не могу дать, потому что в них всё неправильно написано».

Отдельно пришлось привыкать к распорядку сессии, так как даже у заочников занятия проходили с 9 до 16:30, с понедельника по субботу. Это была фактически полноценная рабочая неделя. Нас хотя бы не заставляли ходить в форме и не проверяли, начищена ли бляха, как у курсантов очного отделения, например.

Итого на первом курсе мне предстояло сдать 12 зачётов и экзаменов.

Второй курс отличался уже куда большим количеством специальных дисциплин — как раз ради них и стоило пойти в институт. Меня ждали пары по навигации и лоции, по управлению судном и безопасности плавания, по теории судна и радионавигационным приборам.

По каждому предмету предстояло выполнить контрольную работу, и чем увлекательнее был предмет, тем объёмнее становилась работа. Например, контрольная по навигации заняла у меня 54 страницы печатного и рукописного текста.

На дисциплине «Выполнение работ по профессии матрос» предстояло рассказать значение флагов в системе МСС, на парах по теории судна — решить задачи по КЭТЧ, на занятиях по управлению судна — разобраться, как будет вести себя одновинтовое судно с винтом правого шага на заднем ходу и много всего другого. Нагрузка возрастала, а морская наука требовала ещё и ещё.

На паре по радионавигационным приборам преподаватель написал на доске «Пц» и стал пояснять, что это обозначение «Пеленг цели», но меня было уже не сдержать, я глупо хихикал и старался понять, до чего ещё мы дойдём.

Курсанты не заставили себя ждать — постоянно переспрашивая преподавателя на сложных словах, они словно спровоцировали его отвечать так, что сами после этого терялись.

Преподаватель: На пути зондирующего импульса РЛС...
Курсант: Какого?! Зомбирующего?!
Преподаватель: Может быть.

Морской институт — один из самых профессионально ориентированных, поскольку образование в нём приходят получать те, кто уже однозначно связал свою жизнь с морем. Таких сухопутных любопытствующих туристов, как я, здесь практически не было. Все мои одногруппники так или иначе уже работали на флоте, ходили в плавания. Я на их фоне выглядел как случайная залётная птица.

Особенно заметно это чувствовалось на примере профессиональной лексики. Однажды я в институте, не подумав, брякнул слово «кОмпас». Как говорится, никогда ещё Штирлиц не был так близок к провалу. Любой моряк знает, что это слово произносится как «компАс» и никак иначе.

Преподаватель: основной блок генератора СВЧ — магнитрон...
Курсант: Как?! Мегатрон?!
Преподаватель: Да. Точно.

Одним из самых запоминающихся эпизодов второго курса стала сдача экзамена по навигации. Уже только одно это словосочетание «экзамен по навигации в морском институте» меня изрядно волновало и словно на шаг приближало к заветной цели.

В билете были три вопроса — по навигации, по лоции и по навигационной гидрометеорологии. С ходу ответив на вопрос о форме Земли в навигации и связанных с этим принципами вычислений, я перешёл на вопрос по метеорологии. Рассказав о циклонах, направлении ветра в них и правильном поведении при попадании корабля в циклон, совсем уже было собрался перейти на вопрос про систему МАМС, как преподаватель прервал меня, взял карту и попросил прочитать её, расшифровав знаки маяков, линии створов и указав некоторые изобаты. На чтении карты я немного посыпался и в итоге получил только четвёрку.

Всего же на втором курсе мне предстояло сдать семь зачётов и экзаменов.

Во-первых, мне хотелось реализовать давнюю мечту и освоить профессию, с которой связано много романтических ожиданий. Безусловно, я понимал, что в реальности работа моряка выглядит совсем не так, как, возможно, это представлялось после прочтения книг о путешествиях. В этом и заключалась следующая цель.

Во-вторых, я хотел узнать, что из себя в действительности представляет работа судоводителя — чем он должен заниматься, что знать и что уметь. Всё это хотелось увидеть, пощупать, понять, а не слушать чужие пересказы.

В-третьих, для меня, как для полного гуманитария, учёба в техническом вузе была серьёзным вызовом и испытанием. Это был своеобразный выход из зоны комфорта, который я сам себе устроил, чтобы встряхнуть привыкший к размеренной жизни мозг. Приехать в другой город, где тебя никто не знает и учиться тому, к чему совершенно не привык.

В-четвёртых, я совершенно не исключал для себя возможности, что, освоив эту программу, вполне мог бы пойти работать по новой специальности. В конце концов, для чего же ещё получать профессиональное образование.

Сейчас ещё рано об этом говорить, поскольку пройдена едва лишь половина пути, и дальнейшее обучение в институте будет сопряжено с дополнительными трудностями в виде необходимости прохождения плавательной практики не менее 12 месяцев, получения сертификата ГМССБ, и некоторых других.

Чтобы благополучно пройти практику, мне нужно будет уйти в море суммарно на год, а это значит, что вопрос с работой на суше и сменой профессии очевидно должен быть решён до этого. Кроме того, столь длительная отлучка однозначно потребует отказаться от привычной бурной активности на суше. Например, писать для TJ в этот период я явно не смогу.

Диплом судоводителя, в свою очередь, позволяет работать на флоте уже не только матросом, но и вахтенным помощником капитана или штурманом. Ну а к конечной цели — стать капитаном — можно уже будет подойти после приобретения соответствующего опыта.

Загадывать в таких делах не принято, но и останавливаться на полпути тоже.